В то время большинство советских писателей восхваляли до небес правителя СССР.
В такой период времени рукой Осипа Мандельштама создаётся очень смелое стихотворение, которое он написал, после того, как Осип Эмильевич стал очевидцем страшного крымского голода.
Мы живём, под собою не чуя страны..
Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, дарит за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина,
И широкая грудь осетина.
Осип Мандельштам. Ноябрь, 1933.
Значение слов в стихотворении:
Горец - Сталин.
Малина - слово на преступном жаргоне в память того, что Сталин в молодости был частью преступного мира, когда носил псевдоним «Коба».
Осетин - Сталин. Сталин был родом из города Гори вблизи Южной Осетии.
Стихотворение было записано и второй раз, но только рукой оперуполномоченного 4 Отделения Секретно-Политического Отдела ОГПУ Н.Х. Шиварова, который в тюрьме допрашивал поэта.
Мандельштам и Пастернак:
"Как-то, гуляя по улицам, забрели они на какую-то безлюдную окраину города в районе Тверских-Ямских, звуковым фоном запомнился Пастернаку скрип ломовых извозчичьих телег. Здесь Мандельштам прочёл ему про кремлёвского горца. Выслушав, Пастернак сказал: «То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому»."
Авторства своего Осип Мандельштам не скрывал и после ареста готовился к расстрелу. Автора отправили в ссылку в Чердынь, а потом разрешили поселиться в Воронеже. В ночь с 1 на 2 мая 1938 года он был арестован вновь и отправлен в лагерь Дальлаг , скончался по пути в декабре в пересыльном лагере Владперпункт , а тело Мандельштама советская власть оставила лежать непогребённым до весны.
Поэзия Мандельштама в материалах дела называется "контрреволюционным пасквилем против вождя коммунистической партии и советской страны", являлось основным пунктом обвинения, Мандельштам был осуждён по статье 58.10
Экземпляр стихотворения, записанный в тюрьме рукой Осипа Мандельштама, хранился в архивах КГБ СССР до весны 1989 года. В связи с перестройкой автограф был передан в Комиссию Союза писателей СССР по литературному наследию Осипа Мандельштама. В апреле 1989 председатель комиссии Роберт Рождественский отдал документ в РГАЛИ, протокол допроса Мандельштама оперуполномоченным Шиваровым сейчас хранится в Центральном архиве ФСБ РФ, в составе Следственного дела Р-33487.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ –
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
Осип Мандельштам. Мы живем, под собою не чуя страны... Читает Анатолий Белый
Известны варианты начала строки 11 этого стихотворение: «Кто пищит » и строк 3 – 4:
Только слышно кремлевского горца,
Душегубца и мужикоборца.
Э. Г. Герштейн приводит вариант строки 5: «У него во дворе и собаки жирны » и сообщает о том, что Мандельштам был недоволен последними двумя строчками (Герштейн, с. 79 – 80). Основной вариант (приводимый выше) передаётся по автографу, записанному Мандельштамом в НКВД во время допроса (получен в январе 1989 г. Комиссией по литературному наследию Мандельштама при Союзе писателей СССР из КГБ СССР).
Это стихотворение послужило главным обвинительным материалом в «деле» Мандельштама после его ареста в ночь 13/14 мая 1934 г. До этого автор прочел это стихотворение по меньшей мере полутора десяткам людей. Как правило, первые слушатели этого стихотворения приходили в ужас (С. Липкин передаёт, например, реакцию Г. А. Шенгели: «Мне здесь ничего не читали, я ничего не слышал...»).
Его толстые пальцы, как черви, жирны… – Возможно, Мандельштаму было известно о том, то
Стихотворение Мандельштама «Мы живём, под собою не чуя страны» написано в 1933 г. Это не просто поэзия, но акт гражданского мужества. Пастернак , которому Мандельштам прочитал стихотворение, назвал его актом самоубийства, а не фактом поэзии. Мандельштам действительно переживал в это время депрессию и при первом аресте в 1934 г. попытался покончить с собой. После написания стихотворения он хранил в каблуке лезвие безопасной бритвы.
Пастернак советовал никому не читать стихотворение и предупредил, что он не слышал текста. Мандельштам, как будто приближая смерть, читал его многим, среди них были и друзья, и случайные люди. Возможно, кто-то из них донёс на поэта. А Мандельштам, в свою очередь, многих назвал на допросах как слышавших стихи. В 1934 г. Мандельштам говорил Ахматовой, что к смерти готов.
За это стихотворение Мандельштам был сослан на Чердынь, по ходатайству Пастернака ссылка заменена Воронежем. Наказание не слишком строгое. Сталин выносит вердикт: «Изолировать, но сохранить». Такой «акт милосердия» (Сталин любил совершать неожиданные поступки) вызвал у Мандельштама подобие чувства благодарности: «Я должен жить, дыша и большевея» (1935).
Отношение современников к стихотворению было разным. В основном признавая его гражданскую ценность, многие считали его слабым в поэтическом отношении. Чтобы оценить стихотворение, надо рассмотреть приёмы создания художественного образа.
Литературное направление и жанр
«Мы живём, под собою не чуя страны» - не характерное для Мандельштама стихотворение, поэтому говорить о принадлежности его к определённому направлению неправильно. Можно лишь сказать, что произведение остаётся модернистским. Стихотворение меньше всего можно назвать реалистическим. Это карикатурное, гиперболизированное изображение Сталина, вполне в духе реалиста Гоголя, потому что писатели используют сатиру как приём изображения комического.
Жанр стихотворения определяют как лобовая эпиграмма, поэтическая инвектива. Следователь на допросе назвал стихотворение контрреволюционным пасквилем.
Тема, основная мысль и композиция
Стихотворение состоит из 8 двустиший и разделено на две равные части. Первые 4 строки описывают состояние народа. Следующие 4 строки – внешность «кремлёвского горца». Первое восьмистишье статично.
Второе восьмистишье динамично. Это рассказ о деяниях вождя и его окружения. В третьем четверостишье Сталин противопоставлен своему окружению. Не то чтобы он был симпатичным, но сравнение в его пользу. Последнее четверостишье возвращает читателя к первому. Становится понятным, почему страна живёт в страхе. Описаны казни и наказания. Неожиданным и как будто искусственным является конец, снижающий пафос последнего четверостишья.
Тема стихотворения – описание Сталина как единоличного хозяина целой страны.
Основная мысль: Сталин силён, внушает страх и трепет, но ненависть к нему сильнее страха. В стихотворении он лишён всего человеческого, похож на лубочное изображение чёрта, является воплощением абсолютного зла. В подтексте заложена надежда на победу добра над злом.
По одной из версий Мандельштама не расстреляли, потому что Сталину понравился собственный портрет: вождь, наделённый абсолютным могуществом. Большинство исследователей считает, что Сталин стихотворения не читал. Есть мнение, что Сталин хотел добиться от Мандельштама хвалебных стихов.
Тропы и образы
В отличие от большинства современников, Ахматова высоко оценила художественную ценность стихотворения. Она отметила приёмы изображения Сталина, назвав среди качеств стихотворения монументальную лубочность и вырубленность. Перед глазами возникает карикатура. Сатира как будто нарисована художником-примитивистом. Возникает ассоциация с картиной Страшного суда, написанной народными мастерами.
Первая строфа ещё вполне мандельштамовская. Первоначальная метафора «под собою не чуя страны» говорит о разъединённости страны и человека, который не может понять происходящего и боится. Звуки в первой строфе очень тихие или вообще отсутствуют: речи не слышны за 10 шагов, люди говорят полуразговорцем (поэт использует литоты). Люди, которых Мандельштам называет в первой строфе «мы», относя к ним и себя, глухи и почти немы. В четвёртой строке появляется образ того, кто запугал людей.
Мандельштам не называет Сталина по имени. Он пользуется перифразами «кремлёвский горец», «осетин». Они характеризуют Сталина только с точки зрения его происхождения и не несут отрицательной окраски.
Во торой строфе дан портрет Сталина. Мандельштам сравнивает его толстые жирные пальцы с червями, а верные слова с пудовыми гирями. Возможно, жирные пальцы представлялись Мандельштаму перелистывающими его стихотворения... С помощью метафор и метафорических эпитетов Мандельштам рисует лицо вождя, на котором нет глаз, а только смеющиеся тараканьи усища (есть редакции, где смеются глазища). В этом образе соединены омерзение и страх.
Образ сияющих голенищ не только реалистичный (Сталин носил сапоги), но и отсылает к описанию Иоанном Богословом Иисуса, у которого ноги сияли, как будто раскалённая в печи медь.
Ни главный герой стихотворения, ни его окружение, сброд тонкошеих вождей (метафорический эпитет и метафора), - уже не люди, описанные в первой строфе. Это нечто, противопоставленное «мы». Но и диктатор противопоставлен окружению, которое называется «полулюдьми». Многие современники Сталина отмечали его склонность играть на слабостях людей. Тонкошеие вожди – это использование образа тонкой шеи, которая поворачивается вслед за головой (Сталиным).
Глаголы «бабачит и тычет», обозначающие силовые действия, противопоставленные действиям «полулюдей» «мяучит и хнычет», вызывают дискуссии исследователей. Тычет – от тыкать , а вот бабачит – авторский неологизм, который может обозначать «бубнит, командует, стучит по голове». Некоторые связывают глагол с бабаком (степным сурком), толстым и неповоротливым.
Указы Сталина сравниваются с подковами, которые ранят окружающих, попадая в пах, в бровь, в глаз. Здесь Мандельштам играет с устойчивым выражением «не в бровь, а в глаз». В случае со Сталиным, и в бровь, и в глаз. Казнь тирана Мандельштам определяет словом воровского жаргона «малина», пренебрегая его значением. Так поэт подчёркивает связь Сталина с преступным миром.
В последней строке Мандельштам использует излюбленный гоголевский приём, делая однородными членами казнь диктатора и его широкую грудь.
Мандельштам настолько прочно ассоциировался в советском сознании с противостоянием Сталину, что художник Владимир Гальба в середине 70-х, рисуя Тараканище и Воробья, подразумевал Сталина и Мандельштама, хотя непосвящённые об этом бы не догадались.
Размер и рифмовка
Стихотворение написано разностопным анапестом (через каждые 2 строки четырёхстопный сменяется трёхстопным). Рифмовка в стихотворении парная, мужские рифмы чередуются с женскими. Рифмы нарочито простые, банальные, примитивные. Богатыми можно считать только первую и последнюю рифмы.
Classics Press publishes nonfiction and literature in modern, accessible editions at reasonable prices.
The Collection - Seven Classics
The is a new edition of seven classic works of political and military science . Each of the included classical works are available individually as well as together in the collection.
All of these classics are already available in English editions, but nearly always a format that is difficult to read and understand. Most of these are in English translations that are very old, or miss out on the fundamental insights. Many include a lot of excess commentary which is mostly unnecessary and unhelpful.
Our editing process reduces the repetition and unnecessary commentary and cruft, and clarify what is essential and insightful in the works using modern English prose. This process is an abridgement:
[C]ondensing or reduction of a book or other creative work into a shorter form while maintaining the unity of the source.
The goal of this project is to produce a collection of works with clear and modern English that showcases the timeless insights which these classics have within them. We also want to provide several different formats for these works, including:
- Ebook
- Paperback
- Audiobook
The Collection - Individual Titles
| Volume | Title | Status |
|---|---|---|
| Vol. 1 | The Art of War by Sun Tzu | published |
| Vol. 2 | The Analects by Confucius | published |
| Vol. 3 | The Arthashastra by Chanakya (Kautilya) | published |
| Vol. 4 | The Meditations by Marcus Aurelius | published |
| Vol. 5 | The Prince by Niccolo Machiavelli | April 2019 |
| Vol. 6 | The Book of Five Rings by Miyamoto Musashi | April 2019 |
| Vol. 7 | The Hagakure by Yamamoto Tsunetomo | April 2019 |
This is an international collection, with two books from China, one from India, two from Europe, and two from Japan. The books also span over 2,000 years of history. Some of these books are focused on war and military science (Art of War, Book of Five Rings, Hagakure), others are more self-reflective and develop an ethical philosophy (Analects, Meditations), and others still are focused more on politics and ruling (Arthashastra, The Prince).
Each of these works provides a unique and historical perspective regarding these topics, and they complement each other in tracing deep insight into the nature of leadership, war, and politics.
Affordable Pricing
Classics Press is committed to making classic works more accessible, and that includes reasonable pricing. Individual works are priced at $ 2.99 USD for ebooks and $ 7.99 USD for print books (which includes the same work as a free Kindle ebook). The entire collection Seven Classics on War and Politics is priced at $ 9.99 USD for the ebook and $ 24.99 USD for the paperback book (which includes a free kindle ebook). The price is inclusive of VAT.